Форум » Поэзия, проза и публицистика » Нас спасут СТИХИ » Ответить
Нас спасут СТИХИ
Астра: Они обладают безграничной силой
Аленушка: реальность крошится, солнцем согрета нежность, в мои ладони капает сочно небо: асфальт тугоплавкий мне оказался брешью, прорехой в миры иные, а мне бы, мне бы... с тобой до солнца, босыми по мокрым травам, с тобой до вечности, без перезрелых истин сворачивая с дороги то лево право, пути выбирая радостней и искристей чем кто бы то ни было... город измучил руки, город оплавил плечи, истерлись мысли с тобой смеяться, с тобой отрицать разлуки, с тобой влюбляться, дергать сырые листья под сладким дождем губами сливаться с маем, делить клубнику - в губы губами метить красивой девочкой с ласковым именем майя, быть каждой первой тебе или в каждой третьей искать тебя, ночами кружить в объятьях колец садовых, бульварных, кружить по мкаду громоздкий железный короб держать как платье - за самые уголки. мне зачем-то надо стать для тебя хорошей, желанной, нужной... забыть об акциях, облигациях и зарплатах.... кормить тебя завтраком утром, а вечером ужином. и к джинсам твоим опять пришивать заплаты... реальность крошится, солнцем согрета нежность... моя. к тебе. я целую тебя запойно, мой город жаркий и неизбывно грешный накрыл мою руку своей ледяной рукою. отсюда
Аленушка: я - рим, ты - римлянин. моем друг другу ноги. полощет крылья ветер о капитолий... раскинув руки стоим с тобой на пороге наших двойных историй. я - ром, ты - ромул, брат, победивший брата хмельная брага, тяга до приключений сложнее всего дается нам после шага вперед - обратный путь и признание поражений. я - мор, ты - море ты моя гладь, покой мой волна ударная, круговорот историй мое цунами, богом початый город но нет, другое - житель моей Гоморры. я - мир, ты - Мирный город, на самом крае (краю? на краешке, будто буханка хлеба?) ты то, что в сердце вспыхивает и сгорает то, чем не буду и никогда бы не был я - рим, ты - римлянин piazza del Campidoglio* oche del Campidoglio**, мое спасенье.... с тебя начнется море моих историй мои победы, горечи, пораженья с тебя начнется все, что имеет смыслы все, что считаю частью своей вселенной ты - мир, я - мирный: и начинаю с чистой страницы свою дорогу из векового плена. __________________________ piazza del Campidoglio - площадь Капитолия oche del Campidoglio — капитолийские гуси, гуси Капитолия которые Рим спасли отсюда
Аленушка: Здравствуй, или, вернее, доброго времени суток. Настало время для самых последних слов. Послушай, я был глухим и не слышал шуток, слепым - и не видел целей, и звук оков казался мне звоном тихим хрустальных сосен, свои кандалы я носил как браслеты - всем напоказ. В моем саду вечно шумела осень, хотя весна бывала здесь. И не раз. Послушай, я просто глуп, я смертельно болен. Я должен был слышать даже сквозь шум листвы... Я отнял тебя у мира, себя - у Бога... Ведь мне говорили - пока мы еще на Вы нас будет вдвое больше, мы будем чище... Я же летел в безвременье, наугад... Глупый паяц, бездарный чудак-лудильщик. Я виноват. В безумии виноват. Впрочем, сегодня настало иное время. Карты раскрыты и расшифрован код. Мой приговор зачитан, ногою - в стремя - под цокот копыт страницу перевернет мой подуставший читатель... Прощай же, слышишь, Настало время для самых важных слов. Мы были друг другу многим. Увы, не вышло... Мы станем чужими. Другой тебе сварит плов, Другая мне на ночь будет читать вполголоса. Время закончилось, вылилось, истекло. Прощай, дружочек. Пусть твои волосы хранят моих ладоней тепло. отсюда
Шалый: Мы чужие друг другу – почти, почти, До извечного ритма, что бродит у нас в крови. До коротких записок – ну как ты? Не спишь? Прочти! Это просто письмо, о какой говорить любви? Это просто, дружок, и такое тебе и мне Приходилось цинично до срока в себе гасить. Да, конечно…Но как объяснить струне, Что дрожать на ветру между нами ей хватит сил? Я вечернему небу до капли тебя дарю, Я тебя отдаю всем стучащим в стекло дождям, Бесконечному городу, мокрому алтарю, Я танцую во тьме, прикасаясь к твоим губам, Только кончики пальцев – держи меня, не пускай, Что отмерит нам завтра заоблачный ростовщик? Все проходит, я знаю, и фраза стучит в висках… Я тебя не отдам, потому что ты так решил. © Мария Хамзина
Аленушка: Шалый Спасибо. Сильно!
Фефа: Аленушка Шалый Хорошие стихи, спасибо...
Аленушка: Роберт Рождественский. ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ Сочетание "88-С" по коду радистов означает "целую". Понимаешь, трудно говорить мне с тобой: в целом городе у вас - ни снежинки. В белых фартучках школьницы идут гурьбой, и цветы продаются на Дзержинке. Там у вас - деревья в листве... А у нас, - за версту, наверное, слышно, - будто кожа новая, поскрипывает наст, а в субботу будет кросс лыжный... Письма очень долго идут. Не сердись. Почту обвинять не годится... Рассказали мне: жил один влюблённый радист до войны на острове Диксон. Рассказали мне: был он не слишком смел и любви привык сторониться. А когда пришла она, никак не умел с девушкой-радисткой объясниться... Но однажды в вихре приказов и смет, график передачи ломая, выбил он "ЦЕЛУЮ!" И принял в ответ: "Что передаёшь? Не понимаю..." Предпоследним словом себя обозвав, парень объясненья не бросил. поцелуй восьмёрками зашифровав, он отстукал: "ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!" Разговор дальнейший был полон огня: "Милая, пойми человека! (Восемьдесят восемь!) Как слышно меня? (Восемьдесят восемь!) Проверка". Он выстукивал восьмёрки упорно и зло. Днём и ночью. В зиму и в осень. Он выстукивал, пока в ответ не пришло: "Понимаю, восемьдесят восемь!.." Я не знаю, может, всё было не так. Может - более обыденно, пресно... Только верю твёрдо: жил такой чудак! Мне в другое верить неинтересно... Вот и я молчание не в силах терпеть! И в холодную небесную просинь сердцем выстукиваю тебе: "Милая! Восемьдесят восемь.." Слышишь? Эту цифру я молнией шлю. Мчать ей через горы и реки... Восемьдесят восемь! Очень люблю. Восемьдесят восемь! Навеки.
Шалый: Я убегаю от тебя В холодный город, в полумрак опять. Я убегаю от тебя, Чтоб лучше мне себя, себя понять. Боюсь, что если рядом буду, Лицо твоё быстрей забуду, Чем где-то там, за тридевять земель... Тебе кладу на плечи руки, Не бойся, это не от скуки, Не закрывай за мной ты сразу дверь. В Ленинграде душу мне дожди обмоют, И туман на плечи грузом упадёт. Ночь в июне чью-то тайну мне откроет, Но мою не унесёт... Не унесёт Не унесёт Я убегаю за стекло уютных комнат, Мёртвой тишины. Хочу смотреть в твоё окно не с той, А только с этой стороны. Боюсь, что если рядом буду, Лицо твоё быстрей забуду, Чем где-то там, за тридевять земель... Тебе кладу на плечи руки, Не бойся, это не от скуки, Не закрывай за мной ты сразу дверь. В Ленинграде душу мне дожди обмоют, И туман на плечи грузом упадёт. Ночь в июне чью-то тайну мне откроет, Но мою не унесёт... Не унесёт Не унесёт
Speranza: Шалый Хорошо как! А чье это стих - ие? Помнишь песню: "Дождь по асфальту рекою струится, Дождь на Фонтанке и дождь на Неве, Вижу родные и добрые лица, Голубоглазые в большинстве..." Во время дождя хочется что - то такое напевать.
Speranza: Я тебе на день рожденья Подарю чудесный сон, Разукрашенный цветами Оживающей земли. Сквозь сомкнутые ресницы Прокрадется тихо он, И лесной манящей тропкой Затеряется вдали. Пусть малиной и смолою Пахнет в нем сосновый дом, Керосиновая лампа Бросит тени по углам. Нарисую я у печки Кошку черную углем, Чтобы серенькие мышки Не ходили в гости к нам. Пусть заплачет нежно скрипка, И растает звук в холмах, Слезы вытрут ей с улыбкой Белых яблонь облака. На крыльце ступенька скрипнет Под ногою чудака, Что по облачному саду Меня носит на руках. Я печеную картошку Разломаю пополам И чумазые ладошки Приложу к твоим щекам. Я б с тобой тот сон смотрела, Как любимое кино, Но не снится мне ночами Ничего уже давно. Пусть заплачет нежно скрипка, И растает звук в холмах, Слезы вытрут ей с улыбкой Белых яблонь облака. На крыльце ступенька скрипнет Под ногою чудака, Что по облачному саду Меня носит на руках.
полная версия страницы